«И после этого Клайду
осталось жить всего две недели. Об этом
последнем и окончательном решении сообщил ему тот же Мак-Миллан, но
в присутствии его матери, по лицу
которой Клайд все понял еще прежде,
чем Мак-Миллан начал говорить, и
она снова повторила ему, что он должен искать
прибежища в боге, спасителе нашем. И вот он ходит взад и вперед по тесной камере, потому что покой и
неподвижность для него теперь невыносимы. Сейчас, когда окончательно и
бесповоротно решено, что он умрет через несколько дней, у него появилась потребность еще раз вспомнить всю
свою неудачную жизнь. Юность. Канзас-Сити.
Чикаго. Ликург. Роберта
и Сондра. Как быстро
проносилось перед его умственным взором
все, что было
связано с ними обеими. Немногие, короткие, яркие мгновения.
Его желание продлить
их - властное желание, всецело захватившее
его тогда в Ликурге, после встречи с Сондрой, - и потом это, это! А теперь и
этому приходит конец -
и этому тоже... Да ведь он еще
почти и не жил: уже два года он томится
в давящих стенах тюрьмы. Но и
здесь ему осталось
лишь четырнадцать, тринадцать, двенадцать, одиннадцать, десять,
девять, восемь зыбких, лихорадочных дней. Они уходят... уходят... Но жизнь...
жизнь... как же так: вдруг не станет жизни - красоты дней, солнца и
дождя, работы, любви, энергии, желаний? Нет, нет, он не хочет умирать. Не
хочет. Зачем все эти разговоры матери и Мак-Миллана
о том, что нужно уповать на милосердие божие и думать только о боге, когда
главное - это сегодня, сейчас?! А Мак-Миллан
утверждает, что только во Христе
и в загробной жизни истинный мир. Да, да...
но все же, разве он не мог сказать губернатору...
разве он не мог ему сказать,
что Клайд не виновен или не совсем виновен, - только в ту минуту так
взглянуть на это, - и тогда... тогда... быть может, губернатор заменил бы
ему казнь пожизненным заключением...
быть может... Он спросил у матери (умолчав
о своей исповеди),
заступился ли преподобный
Мак-Миллан за него
перед губернатором, и она ответила, что он говорил об искреннем смирении
Клайда перед господом, но не сказал, что
он не виновен.
И Клайд думал:
как странно, что Мак-Миллан не сумел заставить себя сделать для него
больше! Как грустно! Как ужасно! И неужели никто никогда не поймет, не
оценит его человеческих страстей - пусть
дурных, пусть слишком человеческих, но
ведь и многих других они терзают так же, как и его».
Очень нравится эта книга. Она затрагивает самые низменные стороны души человека - но как бы он не старался оправдаться, подлость и преступление законов жизни его обличают полностью.
ОтветитьУдалитьА на мой взгляд это произведение очень многослойное и неоднозначное. И оно скорее не показывает низменные стороны, а иллюстрирует к чему приводят сиюминутные порывы. Оказывается, при некоторых обстоятельствах любой человек может зайти за грань и стать преступником.
Удалить